Новости

11 августа 2020

Новости

Семиотика ГАУГН. Гастон Синголани о коллективном чувстве нормальности

Сегодня мир задается рядом непростых вопросов, один из которых - как пандемия коронавируса изменит наши жизни и привычный быт. В рамках рубрики «Семиотика ГАУГН» ученые с мировыми именами говорят о будущем видении планеты. Своими мыслями о «новой нормальности», которая должна наступить после пандемии, поделился профессор семиотики, директор Института экспериментальных исследований в искусстве и критике Национального университета искусств (Буэнос-Айрес) Гастон Синголани.

Сегодняшний день, какой он? Еще одним прожитым днем больше? Или одним днем меньше? Или же он столь уникален, что мы не можем считать его частью дней, идущих друг за другом?

Нормальность - это то состояние, когда мы обращаем внимание на вещи, которые считаем важными, необычными, единственными в своем роде, даже если они незначительны. То, во что мы верим, наполняет нашу жизнь смыслом. Однако (те, кто занимается семиотикой, знает это по нашей технической работе) необычные вещи обретают смысл благодаря фону, на котором они существуют и который для нас почти неощутим : его-то и называют «нормальностью». По мнению семиотиков, нормальность представляет собой конструкцию, состоящую из небольших регулярно повторяющихся элементов, вокруг некоторой точки, ставшей для нас привычной и обыденной. Можно даже сказать, что семиотика как раз и занимается изучением нормальности. Исследование нормальности часто приводит нас к использованию искусственных механизмов: мы обращаем особое внимание на то, что естественно и нормально, не то чтобы скрыто от посторонних глаз, но просто не ощущается. Такой метод используется, чтобы структурировать наши знания об обществе и его отдельных группах. Иначе говоря, это следствие потребности научно описать, что такое «социальная реальность», что на самом деле представляет собой то или иное сообщество, независимо от его внутренней оценки. Потому что нормальность, которую каждый из нас проживает как отдельная личность, вписана в нормальность всех других людей. Это своеобразный молчаливый договор: про себя мы высоко ценим тот факт, что наша среда нам понятна и предсказуема и сами мы предсказуемы для окружающих.

В ситуации пандемии COVID-19 первой неожиданностью для нас стало то, что мы начали подробно знакомиться с нормальностью в понимании других людей и сообществ. Далее каждый стал осознавать, что такое нормальность (или было нормальностью), в тот момент, когда она стала от нас ускользать. Нам кажется нормальным нечто хорошее или плохое именно тогда, когда оно перестает быть нормальным. И сегодня мы можем восстановить, «починить» то, что ранее воспринималось как «естественная», стабильная, известная данность. Смена состояния, которая может привести к разрыву со старой нормальностью и сделать доступной нормальность новую, порой является случайным событием, а порой следствием ряда факторов, которые раскрывают перед нами новые, еще неизведанные возможности. Во втором случае важно уметь принять решение, даже не всегда четко осознаваемое, - согласиться на изменения в жизни.

Сегодня обсуждается «новая нормальность», которая должна наступить после периода социального дистанцирования как переходного этапа. Но, в отличие от двух вышеописанных ситуаций, эта новая нормальность не будет ни результатом принудительного искусственного наблюдения, ни индивидуальным событием. В любом случае она примет форму новой коллективной среды. Я могу утверждать это, не имея ни малейшего понятия, на что будет похожа новая нормальность, но зная, что никогда социальная нормальность не возникает индивидуально. Измениться должно все: правила, привычки, ценности, то, что приемлемо или неприемлемо в социальном общении. Как ни странно, хотя мы пока еще не знаем, какой будет эта новая нормальность, мы не перестаем говорить о том, что наступят новые времена. Причина в том, что коллективное чувство организации нормальности зависит от ее стабильности во времени, то есть от факторов, из-за которых мы перестаем ее ощущать. А в условиях нынешней пандемии и ее социологических последствий мы не перестали воспринимать нормальность нашей повседневной жизни. И в этом кроется то главное (возможно, единственное) преобразование, которое мы переживаем.

Рискну предложить три комментария по поводу того, что с нами происходит.

Во-первых, мы не знаем, что с нами происходит. Может показаться, что я неудачно шучу, делаю вид, что комментирую, а на самом деле ничего не говорю, однако если мое замечание верное, то это наихудшая ситуация. Мы находимся в знакомом нам месте, с знакомыми людьми или в одиночестве, и мы точно не знаем, что с нами происходит. Это результат потери ориентиров, ни больше ни меньше. Вообще говоря, в жизни довольно мало явлений, о которых мы можем рассказать другим людям с полной уверенностью в происходящем. Например, в последние месяцы многие из нас впервые в жизни стали тратить столько времени на то, чтобы рассказывать или слушать повседневные ничем не примечательные истории. И словно этого оказалось недостаточно, мы покинули публичное пространство города, закрывшись на самоизоляцию, и отвернулись от пространства СМИ, потому что публичные комментарии экспертов (журналистов, политиков, ученых, общественных деятелей) перестали быть для нас более убедительными, чем слова наших близких и соседей.

Во-вторых, кажется совершенно очевидным, что наибольший вред был нанесен не вирусом как колонией микроорганизмов, атакующих наши тела, а возникшей угрозой, невидимой и вездесущей, которая массово изменила наши повседневные практики. Ущерб был нанесен на уровне коллективного и индивидуального человеческого разума. Главная сила человека как вида заключается в его способности к коллективной адаптации. То есть, если мы теряем способность к самоорганизации, мы оставляем незащищенными наши фланги. Если бы мы попытались подумать о том, что угрожает человеку как виду вплоть до его исчезновения, то опасность следовало бы искать не в том, что может навредить нам физически, а в том, что мешает нашим социальным возможностям самоорганизации. Уничтожение нормальности - та самая точка на Ахиллесовой пяте.

В-третьих, завершая это размышление с перспективой надежды, вспомним известную мысль о том, что потеря смысла хуже смерти. Чтобы не воспринимать ситуацию как трагедию, оптимисты стремятся трактовать нынешний этап как переходный. Пока мы еще не понимаем, каким станет наш образ жизни после этого кризиса, какую форму примет новая нормальность. Но неуклонная убежденность в том, что «новая нормальность» все-таки будет (вновь мы употребляем это парадоксальное выражение), - это само по себе большое достижение. Поскольку нам придется черпать силы в новых привычках, сопротивление новым обстоятельствам, маскирующимся под старую привычную жизнь, станет только бесполезной тратой энергии, которую лучше было бы потратить на создание новых способов внутренней организации. Мы должны будем искать элементы новой нормальности в нашей собственной коллективной среде. Любая нормальность зарождается на основе предыдущей нормальности и определяет наше будущее: иногда как утопию, порой как эпопею и порой как политику. В любом случае, только коллективное сообщество сможет дать нам ощущение новой нормальности.

Интервью и перевод: Инна Меркулова.

Теги: ран, гаугн, семиотика, Меркулова, Гастон Синголани

Картинка для анонса: Array

Детальная картинка: